— Иногда я чувствую себя таким монстром, приятель. Ты видел слёзы того пацана, когда его отправили к нам? Ты слышал его крики? Конечно, я видел и слышал такое много раз, но именно тогда меня до мурашек пробрало. Мне было так жаль этого рыжего пацана, но сделать с этим я ничего не мог. Я лишь наблюдал за тем, как на нём проводили тот самый эксперимент. — говорил Уильям, рассматривая надписи на банке.

— Я удивлён тому, что директор решила так быстро испробовать сыворотку на мальчишке. Насколько я знаю, она ещё не прошла всех испытаний, но она была уверена, что всё сработает.

— Ага, а потом этого пацана начало колбасить так, что всем людям приказали отойти от него аж в другое помещение. Не знаю, куда так спешит наша главная, но этот ребёнок будет на её совести.

Син, не упускающий и слова, был шокирован. Они ведь… точно говорили о Мики. Что же с ним случилось? Почему они говорят так, будто бы он уже… нет, мальчик не мог прямо сейчас думать о таком, ведь нужно верить в хорошее. Так же учил… Всемогущий… Учил же, да?

На глазах мальчика появились слёзы. Ему хотелось рыдать, но он не мог сейчас себе этого позволить, ведь так он выдаст себя, а это приведёт к страшным последствиям. Он старался держать себя в руках, но слёзы продолжали литься дорожками по его лицу, а к горлу подступала горечь, которую было очень трудно вынести. Мысли мальчика сбились и были хаотичными.

Ему хотелось закричать, но мог он это сделать лишь внутри.

И он кричал.

— Я услышал от коллеги, что совсем скоро эксперимент повторят, но уже с другим парнишкой. Жаль, конечно, но нам вновь придётся участвовать в этом. — сказал Грегори.

— И всё это лишь ради того, чтобы создать отряд непобедимых солдат… Если бы бог действительно существовал, он бы уже давно уничтожил человечество. — ответил Уильям.

— Каждый человек, живущий в этом мире, грешен. Все мы нечисты, приятель, но это не значит, что нам теперь стоит всё бросить и совершить коллективный суицид. Когда-нибудь мы поплатимся за всё это, но не сейчас.

— Я буду не против того, если меня, например, убьют во время следующего эксперимента, Грегори. Мы это уже давно заслужили.

— Ну вот ты и умирай, а я буду и дальше жить своей жизнью, которая у меня всего лишь одна. Я не собираюсь поддаваться угрызениям совести — за это мне не платят. — ответил Грегори и встал с дивана, после чего, бросив пустую банку в урну, двинулся к выходу. — Кстати, из Ай-Айленда недавно сообщение пришло. Говорят, что совсем скоро новое оборудование по нашему заказу придёт. Если ты не желаешь попробовать поработать с ним, то можешь продолжать свои самокопания и страдания. — сказал он, после чего покинул помещение.

Уильям же тяжело вздохнул, встал с дивана, выкинул пустую банку и тоже отправился к выходу. Однако, прямо перед выходом он остановился.

— Надеюсь, парень, ты сделаешь правильный выбор в нужный момент, и сделаешь его без страха и сожалений. — сказал он и вышел.

Син же ахнул и его глаза широко раскрылись.

Он всё-таки заметил его.

Сердце мальчонка колотилось с бешеной скоростью. Айкава думал, что прямо сейчас сюда придёт директор и отведёт его в комнату для наказаний. Он сильно боялся этого и еле сдерживал себя от крика.

Однако, никто за ним так и не пришёл. Он спокойно поднялся и оглядел помещение. Никого не было. Он понял, что дальше ему идти нет смысла, ведь там его точно поймают, так что нужно было быстро возвращаться назад и подумать о том, что он сегодня услышал. Информации было много и вся она была очень тяжёлой, но её было просто необходимо обдумать, чтобы решить, что делать дальше.

Син быстро подошёл к двери, из которой он и пришёл, потянул её на себя и обомлел. Его ноги затряслись, а глаза расширились из-за невероятного испуга.

Он попался.

— Тц. Нехорошо уходить из комнаты без разрешения, Син. Ты же прекрасно знаешь правила, дорогой, но тебе прям нравится их нарушать. Я уж думаю, что ты просто мазохист. — пропела директриса, что стояла прямо в проёме.

Син не мог вымолвить и слова. Он просто стоял и ждал, что будет дальше.

— Ты прекрасно знаешь, как я тебя люблю, но я просто не могу закрывать глаза на то, что ты вновь нарушил правило. Ты же знаешь, что делают здесь с непослушными? — с игривостью в голосе спросила она, подходя ближе, пока Син отходил от неё назад.

— Нет… не надо! — со страхом в голосе говорил Айкава.

— Надо, Син, надо! Нужно вновь преподать урок непослушному мальчишке. Надеюсь, что после этого урока ты больше не захочешь нарушать правила. — строго произнесла она и достала кнут из-за спины. — Думаю, в этот раз мы обойдёмся без комнаты наказаний, но само наказание будет. — сказала она и облизала губы. — Сегодня ты познаешь все спектры отчаяния, малыш.

Син попытался убежать, но удар кнутом в спину быстро повалил его с ног, а боль затуманила разум. Он попытался встать, но на его спину встала нога директрисы, на которую была надета обувь с длинным каблуком. С каждой секундой она всё сильнее и сильнее давила на его спину этим самым каблуком, вызывая у Сина сильную боль, но он не кричал. Он знал, что это лишь раззадорит её, так что решил, что ему нужно вытерпеть все эти пытки без криков и слёз.

— Ого, а ты решил стать более мужественнее, да? Пытаешься казаться смелым? Что же, я выбью из тебя это! — сказала она, облизнув губы, после чего начала наносить сильные удары по уже открытой спине мальчика, изображая на своём лице дьявольскую улыбку.

Боль становилась всё сильнее и сильнее. Спина Айкавы была полностью в крови, но он продолжал держаться. Он уже перенёс кучу пыток, так что и эта не должна стать для него особенной. Однако, директриса не унималась — она злобно смеялась и продолжала наносить удары. Он злился на себя, что не мог ничего сделать, но в то же время понимал, что ошейник, который был надет на нём прямо сейчас, не давал его причуде активироваться, из-за чего он и был беспомощен. Если бы не ошейник… если бы не он… Син бы точно смог дать её бой! Однако, сейчас ему стоит лишь принимать удары и держаться, ибо это всё, что он может.

— Всё ещё не хочешь кричать? А ты хорошо держишься, но этого… недостаточно. — пропела она и со всей силы наступила каблуком прямо на голову Айкавы.

Струя крови в миг начала сочиться из головы. Зрение мальчика помутилось и он перестал понимать, что происходит. Было очень больно.

Невыносимо больно.

Зрение стало ещё больше расплываться, а на лице чувствовалась тёплая жидкость.

Он заплакал.

— Ну, ты держался достаточно долго, но всё же до стойкости солдата тебе ещё очень далеко. — неудовлетворённо произнесла она и убрала ноги с мальчика, встав прямо перед его головой. — Хочешь, чтобы всё это прекратилось? — спросила она.

— Д-да… — с некой надеждой в голосе произнёс Син.

— Если ты хорошо расцелуешь мои ноги, то, возможно, я забуду о том, чтобы продолжить наказания. — с искрой в глазах произнесла директриса. — Конечно, быть может, этого будет недостаточно, но мы же можем перейти и к другим методам достижения моего спокойствия, верно? — спросила она.

Син лишь следовал приказу.

Это было мерзко.

Но он продолжал целовать ей ноги.

* * *

Я вскочил с кровати и закричал. Всё моё лицо и тело было покрыто холодным потом. С уст срывалась сильная одышка. Воздуха, категорически, не хватало и я жадно хватал его ртом. Сердце бешено колотилось, а в глазах ещё стоял образ этого дьявола на каблуках, который очень часто преследовал меня в кошмарах. Я продолжал и продолжал дышать ртом, пока моё сознание не начало проясняться.

Отдышка медленно прошла, а сам я перестал паниковать. Я был дома… Дома, а не в том месте.

Её больше нет, Син.

Никого больше нет.

Я встал с кровати и посмотрел на настольные часы, на которых указывалось время — 4:32 утра. Сердце ещё не восстановило своё прежний ритм, а в голове стоял образ этого ужасного человека, что прекрасно давало понять, что дальнейший сон мне точно не светит. Накинув на себя кофту и штаны, я вышел на балкон, дабы подышать свежим утренним воздухом.