Разумеется, я мог отправиться куда-нибудь ещё, где меня ещё не так хорошо знают, но вряд ли где-нибудь в мире ещё не знают обо мне — СМИ США и Японии уж точно постарались не допустить угасания моей популярности. Уверен, что даже в той же России найдутся люди, что с первого взгляда узнают меня и доложат обо мне местным героям. Да, я могу быть уверен, что мне хватит сил справиться с несколькими из них, но против всей страны в очередной раз мне идти не очень хочется, ибо это может породить ещё одну схватку, в которой мне точно не победить — схватку со всем миром.

И вот, осознавая всё это, я не понимаю, что мне делать дальше. Раньше была одна конкретная цель — отомстить тем, кто виноват в моём плохом и трагичном детстве. Пожалуй, моей главной ошибкой в жизни стало то, что я никогда особо не задумывался о том, что будет после. Да, мою голову иногда посещали редкие мысли об этом, но особого значения я им особо не придавал, ибо на повестке дня стояли более важные и срочные вопросы, что требовали всего моего внимания. Если бы я хоть раз остановился и обо всём подумал, быть может, сейчас мне было бы понятно, что стоит делать и куда можно идти.

Увы, времени и сил на это не было, из-за чего теперь я оказался в довольно-таки затруднительном положении.

Конечно, у меня была мысль о вечной жизни в здании компании моего отца, где никто бы меня точно не достал. Не сомневаюсь, что отец за всё это время смог заработать такое состояние, что его хватило бы на несколько жизней вперёд. В теории, я действительно мог жить в этом месте и ни о чём не беспокоиться. Это было бы… спокойно и комфортно — как я и хотел. Не пришлось бы больше думать о том, что делать дальше — просто бери и развлекайся! Покупай всё, что только душе угодно! Играй в любые игры на любых платформах! Смотри все кино и сериалы до скончания веков! Звучит очень хорошо, не правда ли?

К сожалению, что-то мешало мне сделать выбор в пользу этого варианта. Было такое ощущение, будто бы я должен сделать что-то ещё — что-то, что важно не только для моей жизни, но и для жизней многих. Не могу вспомнить, когда мне стало не плевать на остальных, но меня действительно стали беспокоить жизни обычных людей, которых я даже в лицо не знаю. Или знаю? Трудно ответить. Мой мозг ещё не способен мыслить в столь сложном и необычном направлении, потому важные мысли и выводы доходят до меня лишь смутными образами, которые приходится додумывать, чтобы получить цельную и чёткую картину возможных событий и решений.

На кровати я пролежал где-то больше недели. За это время мне удалось чуть лучше узнать Альфреда. Оказалось, что он очень сильно похож на Дженсена — его смысл жизни тоже был в служении кому-то. Старик рассказал мне, что мой отец спас в тот момент, когда он находился на грани жизни и смерти, и в качестве оплаты своеобразного долга Альфред поклялся служить Кенджи до окончания своей жизни. Всю историю, разумеется, он мне не рассказал, но мне удалось понять, что отец выручил не только старика, но и всю его семью, вытащив из ямы бедности. И откуда в этом жестоком человеке взялось столько благородности?

Не удивлюсь, если он сам подстроил все события так, чтобы спасти Альфреда и сделать его своим слугой — это было вполне в его духе. Однако, сколько бы я ни пытался размышлять на эту тему, мне так и не удалось понять, зачем отцу понадобился слуга, да ещё и конкретный человек. Его логику, конечно, сложно понять, но большинство его действий имели в себе хоть какую-то логику, и спасение семьи старика явно было её лишено.

Впрочем, не всё равно ли? Быть может, Кенджи когда-то был благородным парнем, который думал о жизни других, и лишь позже он превратился в монстра, что беззаботно и с азартом игрался с судьбами и жизнями людей. У каждого злодея должны быть своя история становления плохим парнем, и мой отец точно не является исключением. Всё-таки не всегда же он был таким мудаком, верно?

Изо дня в день я не мог ответить на главный вопрос, что теперь беспокоил мой разум — что дальше? Ни один из вариантов не нравился мне настолько, чтобы я мог сделать уверенный выбор, принять решение, о котором я не буду жалеть. Всё, что мне хотелось — это лишь смотреть на город, пить что-то вроде вкусного чая и размышлять о том, какой фильм стоит посмотреть этой ночью. Жизнь затворника — вот мой новый идеал! В Японии из-за этого ко мне бы плохо относились, считали бы меня мерзким, бесполезным и никчёмным, и я сам когда-то судил людей подобным образом, но сейчас… я не мог не придумать ничего лучше этого. Быть может, я всё ещё не смог отойти от произошедшего, ибо столько всего свалилось на меня в один день. Не каждый мозг и разум переварит историю подростка, что страдал отчасти по твоей вине, историю отца, который всю жизнь хотел отомстить руками собственного сына, в результате чего полностью разрушил жизнь того, и встречу с другом детства, которого до этого времени считал мёртвым, и не каждый мозг сможет переварить то, что произошло после последнего — умертвление остатков этого самого друга.

Удивительно, как я вообще не лишился рассудка после всего этого.

Всё бы продолжалось так и дальше, если бы в один день Альфред не решил вручить мне то, что так долго скрывал.

После этого произошло событие, что в очередной раз поменяло ход вещей в моей жизни.

* * *

— Это вам, молодой Господин, — произнёс Альфред и любезно протянул мальчику коробку небольшого размера.

— Что это? — слегка удивился подросток, поднявшись с кровати и взяв в руки отданный ему предмет. — В ней бомба? Или же там надпись «посмотри на урода» и прикреплённое ко дну зеркало?

— Хорошо, что вам стало лучше, — приятно улыбнулся старик. — Уже шутите спокойно.

— Боюсь, что не всё так хорошо, — Син аккуратно поставил коробку на ближайшую тумбу. — Скорее, это обычная защитная реакция организма, нервная система которого находится на грани. Если бы не было этой защиты, наверное, я ещё в тот момент полностью лишился рассудка, — он говорил явно про день судьбоносного сражения с отцом.

— Вы очень похожи на своего отца, — придался воспоминаниям Альфред, взяв чашку с чаем с небольшого столика, что находился рядом с кроватью, на которой сидел его собеседник. — Господин тоже часто прятал истинные эмоции за шутками, улыбками и ухмылками.

— Прятал истинные эмоции? — слегка удивился Син. — Разве он переживал о чём-то?

— Вы не знаете его так, как знаю его я, — старик отхлебнул немного содержимого чашки. — Он… не совсем такой, каким старался выглядеть.

Слегка занервничав от нахлынувших воспоминаний, Альфреду пришлось поставить чашку на место, ибо его руки сильно задрожали. Пройдя ими по своим седым волосам, он опустил взгляд и тяжело вздохнул.

— С того самого дня, как он своими руками убил вашу мать, он стал всё больше и больше заменять свой истинный характер образом, что придумал для себя. Господин никогда не был таким уверенным наглецом, которому плевать на судьбы и жизни других. Хоть он и не подавал виду, он всё время переживал о последствиях своих решений и действий. Быть может, если бы он хоть кому-то открылся, ему бы не пришлось превращаться в мерзкого человека, — старик сделал небольшую паузу, дабы привести в порядок голос. — Понимаете, он не хотел выглядеть в глазах других слабым и никчёмным, потому построил для себя идеальный образ, и со временем он всё больше и больше вытеснял истинную личность Господина. Началось это, наверное, ещё в детские годы, когда он убил своих родителей, но до определённого времени его настоящая личность и образ сосуществовали вместе, не переходя определённую грань. Однако, когда произошла вся та ситуация с Все За Одного и Госпожой Кайри, он… не выдержал. Знаете, в это сложно поверить, особенно учитывая то, что произошло с вами по его вине, но Господин был довольно-таки любящим и заботливым человеком, который отдавал всего себя близкому человеку, коей являлась ваша мать. Ему хотелось стать для неё таким, каким не стали для него его родители, и в первое время у него это прекрасно получалось, но… случилось то, что случилось, — очередная пауза и явно слышимая боль в голосе Альфреда. — Он решил, что ему стоит примерять свой образ на себе чаще, ибо без него у него бы не получилось победить своих врагов. Именно в тот момент он перешагнул допустимую грань, после чего он настоящий полностью растворился в созданном им же образе, выйти из которого ему было уже не под силу.